Отправлено: 27.07.07 10:21. Заголовок: Мои рассказы

В своё время написал целый цикл рассказов, некоторые из них печатались в различных студенческих и иных газетах. Если кому-то понравится - берите

Предисловие к ЧИСТЫМ СТРАНИЦАМ

Когда умирает родной и дорогой твоему сердцу человек, то ты сожалеешь. Возможно, что ты никак не показываешь окружающим тебя людям свои переживания, и никто не видит их ни в твоих действиях, ни в выражении лица. А между тем в твоей душе происходят ужасные катаклизмы. Твоя душа плачет и страдает от невыносимой боли, от невосполнимой утраты. Она опускается в пучину скорби и меланхолии… И только одни глаза могут выдать людям твою тайну…, но кто захочет заглянуть в них, чтобы узнать ее?
Когда умирает родной человек, неважно, друг он тебе или родной по крови, то вместе с ним умирает и какая-то частичка тебя. Ты вдруг понимаешь, что всё теперь будет не так, как раньше. Теперь ВСЕ изменится. В лучшую или в худшую сторону – не важно. Но точно изменится. И ты думаешь: «Боже мой, почему всё вышло именно так? Почему ЭТО случилось со мной, почему все изменилось? Ведь всё могло быть иначе». Но это не нам решать. Хотим мы или нет, но перемен нам не удастся избежать. ЭТО случилось, и нам приходится привыкать, учиться жить по-иному. Время бежит быстро, и мы привыкаем… Но мы никогда не забываем того, что было. Мы верим или хотя бы надеемся, что дорогой нам человек не умер, а просто перешёл в иное состояние, переселился в другой мир. А еще после смерти покинувший нас человек обретает новое тело - тело нашей памяти…
Он поселяется в нашем сердце и живёт там таким, каким мы его помним. И это правильно.

Чистые страницы

Мы встретились ранним весенним утром на жёлтом пляже морского берега. Она была прекрасна и свежа, словно распустившийся на рассвете цветок с россыпью капелек росы на нежных лепестках. И имя у нее было самое удивительное – Она. Она была цветком, распустившимся среди хаоса выжженного поля моей души…
Она прижалась головой к моей груди и тихо прошептала: «Ты реален? Мне кажется, что такое счастье не может быть реальностью. Даже если это сон, всё равно я счастлива!» Я ответил таким же тихим голосом: «Я более реален, чем это море, небо, прекрасный пляж. Но реальна ли ты?» Она нежно прикоснулась к моим губам и, улыбнувшись, сказала: «Реально только счастье».
Не помню, сколько мы простояли на мокром холодном песке прижавшись друг к другу, время словно остановилось. Наши ноги лизали седые и ворчливые волны, а ветер пел о прекрасной любви. Я точно знал, что это и есть любовь. Та самая, что способна как на подвиг, так и на безумие.
Наверное, и она тоже это понимала…
«Дорогой», - прошептала Она мне на ухо. – «Как прекрасно море! Оно так же счастливо, как и мы. Пойдём навстречу к нему. Видишь, как оно пытается позвать нас, манит волнами… Пойдём?»
Я улыбнулся. Не нужно было никаких лишних слов. Я взял её за руку, и мы ступили навстречу набегающим волнам. Она ступала так легко, будто шла по воздуху. Конечно, всё это было сном…
Я был слеп от любви. Но всякому бы такую слепоту!
Странно, но тогда я не почувствовал приближение беды. Возможно, это была вовсе не беда, а что-то совсем другое? Помню, как-то Она загадала мне загадку, над которой я долго ломал голову. Конечно, это тогда была загадка. А сейчас это истина…
Как бы то ни было, беда всё же произошла.
Огромная волна накатила внезапно, оглушительный удар сбил с ног. Был ли это ветер? Возможно. Но сейчас я уже не так уверен в этом, как был уверен тогда. Я боролся, рвался к воздуху. Я крепко сжимал её руку, я хотел жить. И я выжил, а она нет. Весь мир для меня перевернулся. Да, я очень хотел жить, но жизни без неё я не представлял. От безрассудного шага меня удержали её речи:
«- Дорогой, встречи – наша единственная радость.
- Не бойся расставаний, дорогой. Верь в новую встречу. Эта вера сгладит твою боль, и время будет над нами не властно!
- Жизнь - это путь, который дается судьбой, но как его пройти – выбирает человек. На этом пути он встречает таких же странников, как и он сам. Часто их пути пересекаются, но бывает и так, что какое-то время они идут параллельно, совсем рядом. Иногда даже кажется, что это не два пути, а один. Но проходит время и кому-то нужно уйти… Не бойся, отпусти! Впереди будет новая встреча, новая радость, новая жизнь… И по-другому быть не может!»

**************************
Шёл дождь. Человек сидел у окна, и что-то писал в старую потрёпанную тетрадь. Май выдался на редкость холодным, а отопление в домах давно уже отключили. Отключили и электричество. Стрелка настенных часов уже давно перевалила за полночь, а человек всё сидел. Он не хотел есть. Он не хотел спать. Но не вспоминать человек не мог. Именно этим он и занимался: просто вспоминал.
Он думал о прошедшей жизни, и яркие картины проносились перед его взором. Да, не так уж и мало он повидал на своём веку! За свои девяносто девять лет он был дважды женат, прошел не одну войну, повидал столько стран, что ему бы позавидовал любой заядлый путешественник. А сколько знаний хранила его память! Он учился в нескольких школах, имел два высших образования, работал монтажником, пилотом, инженером, даже учителем в своей родной школе, той, в которой закончил свои школьные годы…
Воспоминания обрушились на него, как тогда морская волна… Волна нахлынула на него и никак не хотела отпускать, пытаясь пробраться всё дальше и дальше во все потаенные уголки. Она словно разбивала сковывающие путы, сжигая дотла больно врезавшиеся бечевки и тёмное полотно, плотно окутавшие его память.
Человек вспомнил лица своих друзей, которые уже ушли в мир иной; вспомнил детей, которых тоже умудрился пережить; вспомнил внуков, у которых уже были свои внуки…
Всё это у него было. И он жил на рубеже веков, и даже тысячелетий, пережил всё: обиды, голод, войны, смерти, радости, счастье, горе, любовь и страх. Он помнил падение, расцвет, величие; помнил тяжелый переход от одного сознания к другому, к которому приходилось снова привыкать. И он привыкал...
Он уже не мог ходить: паралич ног заработал десять лет назад. Он отвык ходить.
Он вспомнил человека, который как-то открыл ему простую, но весьма существенную истину, благодаря которой стал счастливым и свободным. Этот человек сказал ему: «Не важно, что о тебе думают другие, главное – это то, что ты сам думаешь о себе». Для него эти слова стали девизом всей жизни, жизни скитальца и авантюриста. Он многое вспомнил, но ни о чём не сожалел. И он знал, что это его последняя ночь.
Но он никогда не забывал тот день…
Его глаза закрылись, а руки похолодели. Голова человека легко, словно пёрышко, легла на открытую тетрадь. На открытой странице которой было написано всего лишь четыре слова: «Как мало я видел!»
…Человек снова стоял на берегу моря, а по песку к нему бежала такая знакомая и такая любимая женщина. А холодные, почти ледяные волны, ласкали его молодые ноги, крепко стоящие на мелком зыбком песке…
Книга начала писаться заново.

 Отправлено: 27.07.07 10:21. Заголовок: Re:

Две стороны одной монеты

Дьявол обитает в мелочах.

Наступила ночь.
Я лежал на кровати с закрытыми глазами и пытался заснуть.
Был тяжёлый день, был тяжёлый вечер. Я сильно устал. Но заснуть никак не получалось, будто кто-то нарочно удерживал моё сознание в теле и не желал его отпускать.
Внезапно меня обдало холодным порывом ветра или чем-то сродни этому, а по телу пробежала волна неожиданного страха. Глаза открылись сами собой. Я бросил взгляд на форточку, но она была плотно прикрыта и зафиксирована на замок.
- Твой.
Это прозвучал голос, и был он не злым и не добрым, а как бы наполненным пассивной ненавистью и одновременно мудрым.
От неожиданности я вздрогнул и сел на кровать.
Передо мной стоял человек, или, точнее сказать, силуэт того, что могло бы соответствовать человеку. Но точно я никак не мог разобрать, так как на голову у него был накинут капюшон, а длинная чёрная накидка, закрывающая всё тело, спадала до пят.
Я опешил.
- К-к-кто ты?
- О, ты боишься? – Существо говорило не спеша, делая ненормально длинные паузы между слов. Его фразы эхом отдавались в моей голове, и она гудела, словно колокол. Но почему-то вскоре мой страх начал плавно перетекать в человеческое любопытство, и я смело ответил:
- Сейчас да, но настанет тот день, когда я уничтожу страх в себе.
- Ты хочешь уничтожить страх? Напрасно. Если ты избавишься от страха, то не избавишься ли ты случайно от себя?
- Не пытайся меня запутать.
- Ты не веришь? Да как ты тогда сможешь утверждать, что ты есть ЧЕЛОВЕК, когда в тебе не останется даже маленького клочка, даже мимолетного воспоминания, связанного с когда-то стёртым из твоего существа чувством? – Голос моего гостя изменился, интонации стали слишком выраженными и казались идеальными, точно рассчитанными на мое сознание, будто он говорил со мной моими же чувствами и эмоциями. Ни один человек в мире не смог бы так расставлять паузы и одновременно передавать с болью-боль с любовью-любовь. Но ОН, он это мог!
- Без страха можно жить! – Я сопротивлялся его мистической убедительности своими убеждениями, выработанными годами. Но сам уже понимал, что они утопичны.
- Жить? Пожалуй. Но ты станешь по нему скучать. Да, нет, дело даже не в самом страхе. Дело в его противоположности - храбрости. Уничтожишь страх, уничтожишь и его брата -близнеца храбрость. А сможешь ли ты, тот, кто желает сделать то, чего сам не ведает, жить без храбрости? – В голосе непрошеного ночного гостя зазвучали нотки иронии.
- Да кто же ты такой?
- Ты хочешь услышать моё имя? Разве ОНО сможет дать тебе представление о моей природе? Или ты думаешь, что узнав его ты сможет ответить на свои вопросы? А что, если у меня просто нет имени? Это что-то меняет?
- Но тебя ведь должны были хоть как-то назвать, чтобы знать, как к тебе обращаться, чтобы знать, как тебя называть, или, наконец, чтобы ты сам знал, что обращаются именно к тебе. Имена есть у всех. Даже у проявлений природы: вода, деревья, солнце…
- А что, если назвать солнце как-то по-другому, оно уже не будет солнцем? Ты можешь обозвать его любым словом из всей языков мира, можешь придумать хоть столько же своих сочетаний бесполезных звуков, для определения далёкого жёлтого светила. Но поверь: его природа не отойдёт ни на йоту от той, как если бы ты назвал его просто солнцем, или не назвал никак вообще.
Наступило затишье.
Я смотрел на него – он на меня.
Наконец он решил прервать нависшую густую и давящую тишину.
- О чём ты думаешь?
- Думаю о твоей природе, о том кто ты.
- Можешь считать меня дьяволом или богом. Мне это безразлично. Названия не так уж важны для тех, кто знает, что скрывается под именами.
- Ты, ты скорее дьявол!
- Неужели? Хотя, если опираться на то проявление, что ты подразумеваешь под этим именем, то ты, скорее всего, прав. В большей или меньшей степени.
- И что тебе от меня нужно?
- Пошли со мной. Взамен я обязуюсь научить тебя всему, что знаю сам.
- Ты предлагаешь мне стать тёмным, чтобы грабить и убивать, разлучать и насиловать? Никогда! Я никогда не пойду с тобой!
- Но ведь ты ничего не знаешь. Те проявления агрессии, что ты назвал, не имеют абсолютно никакого аналога в моём мире. Там нет смертей и грабителей. Всё что движет им – скорбь или счастье. Никто не умрёт, никто не заболеет. Там всё зависит от существа. Готов ли ты опуститься в пучину скорбной тени, или стать обителем света и любви. Ты не причинишь абсолютного вреда никому, кроме как себе.
- Нет. Ты сам сказал, что все зависит от человека, он сам выбирает свет или тьму. Рано или поздно, но ты увидишь, как падёт тьма…
- Да? Дано ли тебе это провидеть? Если это и произойдет, то не так скоро как тебе кажется… А потом, знаешь, ты еще не понял свою ошибку. И в этом твоя слабость. Свет и тьма – две стороны одной монеты. Ребро – это граница. Но она столь мала и ничтожна, что почти незаметна, когда ты смотришь не на неё, а на проявления. Как сможет существовать монета без второй стороны? Как ты сможешь утверждать, что это есть свет, когда не будет тьмы? С чем ты тогда будешь сравнивать? У всего есть своя полная противоположность. Для каждой болезни есть своё лекарство. Для каждого счастья есть своё несчастье. Они противоположны, но одно без другого не живёт! Единственный закон вселенной – это закон баланса.
- Ну, а если ты говоришь правду, то какой смысл бороться за свет или за тьму, раз это бессмысленно?
- Нет. Я такого не говорил. Нельзя убрать одну чашу весов, при этом, не сломав сами весы. Нельзя держать в руке монету с одной стороной. Но кто мешает тебе опустить одну чашу весов ниже другой? А может положить монету на солнце, чтобы она блестела, или закопать её в землю, чтобы она окислилась и заржавела? Баланс можно смещать в любую из сторон. Вопрос только в том, кому что по душе. Это и определяет тёмных и светлых, хотя, мы и являемся дополняющими друг друга. И все служим одному делу – сохранению монеты. По одну сторону ребра – любовь, счастье и спокойствие, по другую – ненависть, горечь и хаос. Но только не думай, что я не знаю, что такое любовь или счастье. Я знаю про все чувства всё, другое дело, что я не хочу их всех испытывать. То же и со светлыми. Подумай. Ты ведь будешь сильнее на тёмной стороне. То, что светлые строили на протяжении столетий, ты можешь разрушить за одну минуту. Да… Нас с тобой ждут великие дела.
- Я никогда не предам свет!
- Так когда-то говорил и я…
Я сидел и смотрел на его тёмный силуэт, освещённый ликом луны и начинал питать к нему ненависть.
- А знаешь ли ты, - он говорил шёпотом, но я отчетливо слышал всё, каждое его слово, улавливал любую интонацию, ощущал даже вибрацию воздуха, которая менялась в зависимости от его слов. И снова его слова болью отдавались в моей голове. Я всё больше начинал его ненавидеть. – Сколько душ я откинул на сотни, тысячи, миллионы лет развития.
Я весь кипел от гнева. То был не я. Будто мою добрую часть отделили от злой и стёрли ее, как обычно стирают грифель с тетрадной страницы.
- О…! Да… Хорошо. Ты почти готов.
Боже мой! Да он меня обрабатывал всё это время! Я не хочу стать таким как он!
- Хочешь! – эхом звучало у меня в голове. – Хочешь! Ты всегда был именно таким!
Да… Нас с тобой ждут великие дела.
- Не-е-е-е-е-е-ет!
Я закрыл глаза от боли в сердце, это в памяти всплыли напористые злые мысли, которые я так не хотел вспоминать. Перед моими глазами, совершенно хаотично, сами собой начали всплывать самые неприятные моменты моей жизни. И я ничего не мог с этим поделать.
Вот я вижу себя ребёнком, который берёт из магазина бутылку воды и не заплатив убегает. Я вижу как он забегает за поворот и, открыв бутылку, пьёт эту краденную воду и чувствую как ему стыдно. Вижу, что он не может пить: вода кажется ему горькой…
Я вижу юношу, который берёт в руку камень и кидает его в машину. А потом бежит, бежит, бежит…
Я вижу человека… Вижу то, что больше всего на свете боялся вспомнить. Я знал что это…
- Нет! Ни за что! Борись! Борись!
Человек стоит на крыше здания…
- Нет! Нет! Нет! Ты можешь! Вспомни, что это не всё, это ещё не всё… Есть ещё и…
Человек стоит на крыше здания и ощущает, что рядом есть кто-то еще…
- Уйди! Есть ещё, есть ещё…
- Ну, скажи, скажи это! Скажи это!!! – Этот голос не принадлежал моему ночному гостю, с которым я говорил. Этот голос был другим: полным любви и света. От него становилось спокойней, и боль, сжимающая железным кольцом мое сердце, вдруг утихла.
- Я пытаюсь! Но у меня не выходит!
- Просто скажи…
- Есть ещё… есть ещё…
- Ну же. Давай!
- Есть ещё свет! – Воспоминание чуть-чуть ослабило хватку над моим сознанием. – Есть ещё свет! – Я уже мог ему сопротивляться. – Есть ещё СВЕТ!

Зазвонил будильник.
Я медленно открыл заспанные глаза.
Будильник всё звонил.
Что… что со мной?
Я поднялся с кровати и сел.
За окном моросил мелкий промозглый дождик. Тучи почти прошли, и за горизонтом простиралось чистое голубое небо.
Я взял листок бумаги и сел в кресло.
А что если об этом написать? Возможно, это был вовсе и не сон. Или всё же сон?
Я достал ручку, и начертал заглавие рассказа: «Две стороны одной монеты».
И лишь только тут мне пришло откровение. Я достал из кошелька пятирублёвую монету, и большим пальцем закрутил её вверх. Монета прокрутилась в воздухе, и, упав на пол, закатилась под дверной проём так и оставшись стоять на ребре.
Чтобы соблюдался закон равновесия, за ним нужно следить. Равно как эта дверь заставляет монету держаться на ребре, так и хранители света соблюдают баланс, который хотят нарушить другие.
Я достал монету из-под двери и улыбнулся.
За окном появилось солнце, а дождь, так и не прекратившись, создал с солнцем единую гармонию, единое существо – радугу.
Начинался новый день. День новых свершений и открытий.
… Первый день в моей новой жизни.

 Отправлено: 27.07.07 10:23. Заголовок: Re:

Мой дом

Нашедшему свой дом посвящается.


Он сидел около сжатого поля…
Лар сидел около своего сжатого поля облокотившись спиной на жёлтый стог сена и смотрел в небо неспеша потягивая фамильную трубку. Клубы дыма вырывались из его рта и тихо уплывали в небо, словно большие серые грозовые облака.
Дым совсем не грел. Лар сжался в клубок и с головой влез в тёплое пальто из шерсти бурого медведя.
Осень только началась, но её признаки уже давно давали о себе знать: сильно похолодало, а в последнюю неделю ещё зарядил мелкий промозглый дождь.
Морось сеткой ложилась на лицо, забиралась за шиворот, заползала в рукава, а от холодных пронизывающих порывов ветра вообще не было спасения. После каждого такого порыва по всему телу пробегал неприятный холодок, переходивший в мелкую дрожь, пытающуюся завладеть всем телом и тем самым окончательно погрузить его в холодную дрему безразличия.
Вдалеке проходила местная компания бродячих музыкантов, зарабатывающих себе на жизнь песнями да плясками. Музыканты шли неровной шеренгой по размытой глиняной дороге и играли свою любимую песню, просто так, для себя. Эту песню Лар слышал по несколько раз в день, и, надо признаться, она ему уже порядком надоела.
Голоса музыкантов глухим эхом доносились со стороны дороги, словно с другого света. Да и сами силуэты сквозь дымку дождя казались размытыми и нечёткими и выглядели скорее как призраки, а не живые люди.
Лар поёжился. Его тело всё покрылось мелкими «мурашками», которые являлись явными союзниками дождя и ветра, и теперь вместе с ними одновременно наступали с нескольких флангов.
А музыканты пели:

«Смотрел он вдаль и видел там себя,
Не мог прожить без этого ни дня,
И будто свет дневного фонаря
Туда его манил, мерцая и играя бликом.

И чтоб тебе мандат свой обрести
Как стрелу – искать надо в пути
И белым цветом папоротник найти
В пути… не на Олимпе.

И солнца полный оборот
К сверкающим долинам нас зовёт
Без света, праздника, вина –
Она сидит одна.

Вновь снега ветреный узор
Наполнит до краёв чашу гор
А счастье не убьет ни рок, ни мор
Я слышу, я это знаю.

Она сидит так близко от огня,
Её глаза печальны как тень дня
Без света, праздника, вина
Отныне она… не одна.

- Тьфу! – Лар сплюнул и замотал мокрой лохматой головой из стороны в сторону – Как они мне надоели! Одна – не одна – вина – огня! Хоть бы пользу какую приносили! Ан, нет! На нервы действуют, да и только!
Лар выпрямился. Его трубка основательно промокла и давно потухла. Он высыпал мокрый табак на землю, засыпал сухой и начал искать в карманах набухшего и потяжелевшего от воды пальто огниво. Нащупав его, Лар попытался высечь искру. Но у него ничего из этого не вышло, возможно, в этом была виновата чрезмерная сырость, а может, огниво просто промокло под дождём и испортилось.
- Ну и холод! А ведь это только начало… Ещё целых семь месяцев будут холода. Почему я не живу в тёплой стране? Тёплой…м-м-да, там, наверно, хорошо жить…
В этом, как ему казалось самом дождливом мире, прошло детство Лара, наступило юношество. Канули в прошлое двадцать лет жизни, целых двадцать лет холода! Даже лето здесь было холодным: на улицу никто не осмеливался выйти без тёплых ветровок и шерстяных штанов. Солнце же в этом забытом богом месте не грело вовсе. И было совершенно непонятно, зачем оно висит на небосводе.
Музыканты растворились в пелене дождевого тумана, и теперь лишь отдельные слова и звуки долетали до стога сена, где сидел мокрый и замёрзший юноша.
- Лар, эй Лар! – послышалось со стороны дороги.
Лар облокотился на стог и встал на ноги. С одежды ручьями потекли дождевые струйки.
Из дымки к нему навстречу выбежал брат, с которым они были всегда неразлучны. Все в округе знали, что где один из них, то там ищи и другого… Теперь вот они вместе работают на этом поле, обдуваемом северными неприветливыми ветрами.
- О-о-о-о! Ролан! Тебе-то чего сегодня в доме не сидится? – Лар протянул руку и сильно пожал руку брата, так он был рад видеть его.
- Да, так. Я проснулся, а тебя нет… ну, скучно мне. Вот я и решил разыскать тебя.
- Ясно. Скука – это не то слово. Я не могу больше вынести ЭТОГО.
- Ты это про холод, что ли?
- Про что же ещё? Ведь где-то…
- Не надо, я знаю.
Они сели около стога и закурили от огнива Ролана трубки.
- Только трубка теперь и помогает забыть про этот холод…
Они проговорили до самой темноты, которая подкралась к ним как-то тихо и незаметно, окутав людей своим тёмным покрывалом.
Вернулись домой уже ночью. И прежде чем лечь спать, твёрдо решили, что завтра все-таки уйдут. Уйдут куда-нибудь, возможно далеко, даже очень далеко, прочь от этого места.
Ролан уже давно тихо и мерно сопел, а Лар ещё долго лежал с открытыми глазами и думал о завтрашнем дне. Он не сомневался, что поступает правильно. Он был молод и полон сил. Все хорошее было еще впереди. Неизвестные, далекие страны манили его к себе, обещая счастье и радость. Все где-то там, а не здесь ...
Лар не помнил, как заснул, а когда проснулся, уже рассвело.
Он быстро оделся, взял рюкзак с провизией, заготовленной ещё со вчерашнего вечера, и вышел на улицу.
Его взору открылась обычная картина: серое-серое небо, бегущие по улицам ручьи, пробивающие себе путь сквозь коричневую глину, больше похожую на грязь, и мелкий холодный дождь, льющийся бесконечными потоками из тёмных туч. Дождь без конца, небо без просвета.
Ролан стоял около ветхого колодца, такого знакомого до каждой трещинки с детских лет, и набирал воду во флягу.
Поймав удивлённый взгляд Лара, Ролан улыбнулся и сказал:
- Пусть это будет последней частичкой нашего дома. На, держи, спрячь её подальше.
Ролан протянул флягу брату. Тот послушно взял её в руки и положил в рюкзак на самое дно.

Весь день они шли без отдыха, лишь ближе к вечеру решили сделать привал.
Странно, но дождь почти закончился, и им кое-как удалось разжечь небольшой костерок. Тем не менее, этого костра хватило на то, чтобы высушить одежду и даже приготовить еду. Братья достали хлеб, который еще пах родным домом, и стали нанизывать его на острые палочки, чтобы поджарить на костре до хрустящей, пахнущей дымом и чуть горьковатой на вкус корочки.
Ели молча, никто не хотел нарушить тишину. Каждый оставался наедине со своими мыслями.
Уже ночью, когда окончательно стемнело и похолодало, к их еле тлеющему костру подошел незнакомец.
- Мир вашему дому, молодые люди. – Хриплый голос выдавал почтенный возраст незнакомца.
- И вашему дому тоже мир. – В один голос отозвались братья.
Старик усмехнулся.
- А мир и так всегда царит в моём доме. Мой дом – это природа, а небо – моя крыша.
- Прошу, присаживайтесь к костру. Поешьте с нами. – Лар хотел показаться вежливым.
- Благодарю покорно. – Старик подошёл ближе и уселся рядом с костром. Взору братьев предстало изъеденное временем и морщинами лицо старца, и лишь глаза его были не по возрасту живыми и светились молодостью и счастьем. – Я бы с радостью поел, так как путь мой не близкий.
Старик взял хлеб, нанизанный на палку, и сунул его в самое пекло костра. Огонь начал жадно лизать предложенную добычу, и уже через пару минут хлеб был готов: по краям немного почернел и при этом чуть дымился, распространяя вокруг себя соблазнительный, чуть кисловатый запах. Гость в один миг расправился с ним.
- Неплохой хлебушек, - сказал он, облизывая пальцы, - собственного производства?
- Конечно. Что даёт нам мать природа, на то и живём. Кстати, извините за любопытство, но всё же: кто вы? Откуда и куда путь держите?
Старик помрачнел.
- Что-то не так? Я… если я вас обидел или чем-то задел, прошу меня простить. Я не хотел…
- Нет, дело не в вас. Просто… просто я вспомнил.
Старик замолчал. Братья терпеливо ждали, глядя на пришельца заинтересованными взглядами.
- Когда я был молод, как сейчас вы, меня все время тянуло к путешествиям. Мне хотелось посмотреть далекие страны, познакомиться с людьми, непохожими на нас, увидеть бескрайние моря и высокие горы, подпирающие своими вершинами небо. Казалось, что где-то там, далеко-далеко, а не здесь, сбываются все мечты ... И я покинул свой край, пошёл за мечтами. Да, давно уж это было!
Старик замолчал, а потом тихим, каким-то сдавленным голосом, пытаясь скрыть свое волнение, добавил:
- Ходил я долго, слишком долго…, а теперь вот, наконец, вернулся домой. И скажу я вам: не было места лучше!

Лар проснулся от холодного ветра, дующего ему прямо в лицо и неприятно обжигающего кожу. Дождь совсем закончился. Сквозь еще тяжелые кучевые облака проглядывало робкое солнце. Лар поднялся и сел на бревно. Ролан еще мирно спал около давно остывшего костровища, угли которого за ночь превратились в пепел снежно-серого цвета. Пепел поднимался в воздух, повинуясь воле ветра, и спиралью улетал вверх как пылью, так и отдельными хлопьями.
Старик ушёл ночью, поблагодарив от всего сердца братьев за еду и место у костра. Он не сказал ребятам, ни как его зовут, ни куда он направляется.
Лар вспомнил недавний разговор и задумался над тем, что сказал старик: «Не было места лучше». Признаться, эта фраза почему-то сильно затронула его.
- Неужели старик прав? – спрашивал он себя.
И тут же отвечал:
- Конечно же, нет!

Было уже за полдень, когда братья двинулись дальше. Небо окончательно освободилось, и теперь на них обрушился «водопад» холодных лучей осеннего солнца. Им было холодно, больно, страшно и тоскливо. Но они шли и шли вперед, нигде не задерживаясь надолго, и спустя год дошли до заветной цели.
В этой сказочной и теплой стране солнце стояло в зените круглый год. Люди там были доброжелательными и веселыми, горы – высокими, а море – ласковым. Братья окунулись в рай, о котором так долго мечтали.
Но шли года. У Лара все чаще и чаще почему-то кололо сердце. И он чувствовал, что это не было болезнью. Это была невыносимая тоска, которая нарывающей занозой сидела в его уже немолодом сердце. Да, это была тоска!
Брат Лара, Ролан, женился и уехал в соседний город. Там со своей женой и детьми, он был счастлив. Виделись братья крайне редко. Но не это так расстраивало и беспокоило Лара. У него было всё: деньги, друзья, дом с чудесным садом полным прекрасными цветами. Но этого было мало… или скорее наоборот, слишком уж много.
Часто по ночам, когда все вокруг стихало и засыпало, он лежал с открытыми глазами и думал, думал, думал…
«Не было места лучше…»
С тех пор прошло почти пятьдесят лет, но эти слова он помнил так же хорошо, как будто только вчера встретился со стариком, а сейчас сидит на бревне в раннее осеннее утро и смотрит на брата, лежащего рядом с догоревшим костром, и спорит сам с собой: «прав ли старик?»
И он решился…

Снова начались холода. Мелкий промозглый дождик бил и сек лицо, как в старые добрые времена. Смеркалось…
Лар направлялся к костру, который приметил ещё издалека. В лесу было тихо, будто всё живое затаило своё дыхание и теперь молча наблюдало за действиями человека, вернувшегося к себе на родину после стольких лет странствий. И лишь голоса, доносившиеся со стороны костра, нарушали эту настороженную тишину. Блаженную тишину…
Лар вышел на небольшой пятачок опушки. У костра сидели двое молодых ребят, ещё совсем мальчишек, которые жарили ломтики черного хлеба, а потом с аппетитом их ели, еще дымящиеся и немного обжигающие пальцы.
Лару невольно вспомнился старик, который вышел к ним с братом из темноты, и рассказал то, что можно было понять за минуту, а Лару на это потребовалось целых пятьдесят лет.
- Мир вашему дому, молодые люди. – Лар вдруг понял, какой великий смысл скрыт в этой простой и привычной фразе.
- И вашему дому тоже мир, почтенный старец. – Ответили молодые люди.
Лар улыбнулся, но ничего не ответил.
- Прошу, присаживайтесь, поешьте с нами, – сказал, тряхнув русыми волосами, голубоглазый юноша.
- Спасибо за приглашение, но мне некогда. Я очень тороплюсь. Слишком я долго искал свой дом, но… не увидел его под своими же ногами.
Юноши посмотрели на Лара с неподдельным интересом.
- Что вы хотите этим сказать?
- Чтобы понять это, вам нужно прожить как минимум ещё пятьдесят лет, а может - всего одну минуту. Вы ведь ищите дом? Направляетесь на юг, я прав?
- Откуда вы это знаете? – Юноши удивленно посмотрели на Лара.
- Не ищите свой дом там, где его нет. Ваш дом – это ваш дом. И как бы плох он не был, роднее его вам не найти. Я много видел, но «Не было места лучше…».
Лар подмигнул юношам, и, развернувшись, пошёл дальше, оставив молодых людей один на один со своими мыслями. Он шёл, почти бежал, продираясь сквозь густые ветки, больно хлеставшими его лицо, покрытое глубокими морщинами. Но Лар не останавливался, не сбавлял шага, а лишь быстрее и быстрее двигался по направлению к своему дому.
Ближе к утру дождь усилился, и, как в давние времена, создал дымку.
Когда Лар вышел на знакомую дорогу, его сердце успокоилось. Оно больше не кололо и не болело, а просто грело. И это тепло приятно растекалось по всему телу, наполняя его радостью и силой.
Здесь практически ничего не изменилось: всё так же одиноко стояли желтые стога на полях, и всё так же вяло валил дым из кирпичных труб, стелясь по мокрой земле.
Лар свернул с дороги и пошёл по краю поля к одиноко стоящему стогу сена. Ему казалось, что это именно тот, который когда-то стоял здесь, и у которого он сидел много лет назад.
«Как будто и не было этих долгих лет. Всё здесь по-прежнему».
Лар ступал на землю кожаными сапогами, которые погружались в грязь на всю толщину подошвы, а потом устало чмокали, разбрасывая мокрую грязь на полметра вокруг.
Подойдя к стогу Лар достал трубку, сел и закурил.
Клубы дыма вырывались и тихо уплывали в небо, как большие серые грозовые облака. Лару почему-то стало противно. Он вынул трубку изо рта, и, что есть силы, бросил в сторону поля. Трубка упала в лужу и погрузилась в грязь. Там она и осталась…
Лар улыбнулся и достал из рюкзака флягу с водой. Она там так и лежала все это время. Целых пятьдесят лет, а он про неё ни разу так и не вспомнил!
Старик открыл флягу и поднёс к губам. Вода была холодной и безумно вкусной. Лар помнил, что жители его деревни издревле гордились своей водой, в которой содержались большие примеси серебра. Говорили, что только здесь текут такие подземные воды. Он слышал, что такая вода никогда не протухнет, сохранит свои вкусовые качества даже спустя несколько сотен и даже тысяч лет. Пятьдесят лет назад она не казалась ему столь вкусной. Он вообще раньше воспринимал её лишь как обыкновенную воду, которой здесь везде было предостаточно…
Вдалеке проходила компания бродячих музыкантов. Казалось, что только вчера он видел их, но Лар знал, что это сыновья или даже внуки тех, кто пел в его время.
Лар улыбнулся.
- Я дома, – сказал он себе, и вдалеке заиграла до боли знакомая, такая нежная, любимая, почти забытая мелодия:

«Смотрел он вдаль и видел там себя,
Не мог прожить без этого ни дня…»

 Отправлено: 27.07.07 10:24. Заголовок: Re:

Вместе

Человеку не указать пути. Ведь путь - это сам человек. (К.Антарова)

Я стоял у алтаря и молился.
- О, боги! Прошу вас, умоляю, сделайте так, чтобы она выжила! Я не хочу потерять ее! Я не смогу жить...
Как странно все в этом мире… Только вчера мы весело смеялись, сидя на уютном диване пили чай с баранками, обсуждали планы на будущее. Но всем этим планам было суждено разлететься на мелкие кусочки за одну короткую ночь!
Сегодня мы хотели поехать в гости за город к нашим друзьям. Походить по чудесным полям, наполненным пряными и пьянящими запахами, погулять по лесу, посидеть вечером у дружеского костра, помечтать.… И что? Сегодня я стою на коленях у древнего поросшего мхами алтаря, грубо вытесанного из каменной глыбы забытыми предками, омытого тысячами дождями и седого от пролетевшего над ним временем. А она, она лежит в больнице в коме и не слышит меня! Меня даже не пустили к ней!
- Прошу, молюсь вам, не разлучайте нас! – Стонал я, и казалось, что еще совсем немного, и я сойду с ума от навалившегося горя.
Я не знал, кому молился, к кому обращался, кого призывал на помощь…. Только знал, что мне не нужно сейчас ничьего сочувствия, ничьих соболезнований и пустых советов! Наверно поэтому я пришел сюда, где кроме раскинувшегося над моей головой серого неба меня никто не найдет и не увидит. Мне хотелось побыть одному, один на один с эти вечным небом, с этим много повидавшим на своем веку древним и мудрым камнем. Раньше я не верил ни во что, разве только в любовь. Да и сейчас, стоя на коленях, не верил…. Кто услышит крик моей души, кто поможет? Думаю, что никто….
Наконец я встал с колен и посмотрел с надеждой на небо в поисках каких-нибудь обнадеживающих знаков, посланных им мне. Все тщетно! Там не было ничего, кроме черных туч, из которых полился поток такого же черного дождя. Мои чувства совершенно смешались и затерялись в непонимании происходящего. Тоска и пустота окутали меня своей непроницаемой пеленой. Опустив взгляд и уставившись в землю, я начал спускаться со склона холма. Меня окружала лишь природа - мир, воспринимаемый мною как данность, как счастье, к которому я привык. К нему принадлежала и любимая женщина, сильно и преданно любившая меня и сейчас ускользающая от меня. Теперь этот мир плакала вместе со мной….
Я не заметил, как оказался на дороге и пошел по ней. Вокруг никого не было, не было ни машин, ни прохожих. Мне даже казалось, что не горит свет в окнах таких же одиноких и мокрых, как и я, домов. Я шел и шел, ничего не чувствовавший, потерявшийся в своих мыслях и не понимающий происходящего.
Вдруг в моем кармане зазвонил телефон. Я достал его и посмотрел на дисплей. На нем было написано имя врача. И это было то, чего я боялся больше всего на свете! Что он скажет мне? Какие слова я услышу? Ведь одна фраза, сказанная им, не оставляла меня, не давала покоя: «Шансов почти нет. Мало кому удавалось выйти из такого положения живым…». И я … поверил в это! Поверил ему, в эти ужасные слова, хотя сердце пыталось убедить меня в обратном.
Теперь же передо мной стоял выбор: брать ли трубку? А вдруг произошло чудо, и появилась надежда? Или …. Я ясно представил себе, как прижимаю трубку к уху и слышу виноватый и сочувствующий голос врача: «Мне очень жаль, но …». Это было выше моих сил, это был их предел, и, подняв лицо к небу, я закричал:
- Не-е-е-ет! Нет! Нет!
А затем со всего размаху бросил телефон на асфальт, и он, разлетаясь на куски, замолчал. Но мне показалось этого мало, поэтому прыгнул на осколки и, дико крича, начал яростно их топтать. Я не осознавал, что делаю, казалось, что из меня наружу вырывается весь леденящий душу ужас, накопленный за этот безумный прожитый день ….
Я так и не узнал, что же мне хотел сообщить врач. Я просто побежал, побежал сломя голову по кипящим от струй дождя лужам, крича до боли в горле и не разбирая дороги. Я не мог вынести всего этого! Вдруг, за пеленой дождя я увидел свет от фар ехавшей навстречу машины. Раскинув руки, я ринулся к ней. Поначалу машина сигналила и пыталась объехать меня, но я не давал ей этого сделать. В конце концов, машина остановилась, я бросился к ней и рывком открыл дверцу.
- Ты что, с ума сошел? Я же мог сбить тебя! – закричал парень, сидевший за рулем.
- Уж лучше бы и в правду сбил! – Яростно в ответ бросил я.
- Ну ладно, я вижу у тебя проблемы. Садись, куда тебе надо? Подвезу.
- Куда угодно, только подальше….
С тех пор прошло три года. Я сильно заболел, потому что, наверное, не хотел жить. Врачи сказали, что мне осталось не более месяца, но я прожил два …. За это время я помню только боль, холод и страх. И ничего больше.
Но однажды это все исчезло, а на смену им пришел покой и ощущение безмерного счастья…. Я очнулся на прекрасном лугу, полном цветов, зеленой шелковой травы и сотнями разноцветных и прекрасных бабочек, порхающих в синем небе под нежное пение птиц. По небу бежали легкие белые облачка, светило теплое, но не обжигающее солнце, а ветерок нежно ласкал меня и играл моими волосами. А совсем недалеко от того места, где я очнулся, протекала чистая искрящаяся речка, полная играющими рыбками.
- Так значит, это все правда! – Сказал я сам себе.
- Конечно, а как же иначе? – Раздался голос у меня за спиной.
Я обернулся. Передо мной стояло прекрасное существо. Не человек и не ангел, состоящее из любви и добра. Я никогда не смогу описать его, этого сделать просто нельзя, потому что нет таких слов, чтобы сделать это.
Существо подошло ко мне поближе и спросило:
- Ты не боишься своих ошибок?
- Боюсь. Особенно одной. Не следовало тогда отпускать ее одну….
- Но знаешь ли ты, что твоя ошибка была в другом?
- Как? В чем же тогда?
- Ты допустил ее тогда, когда разбил свой телефон и уехал из города.
- Нет, я знаю, она умерла! Понимаете, умерла!
- Послушай, тебе звонили, чтобы сказать, что она вышла из комы ….
От этих слов я застыл, словно меня поразила молния, и не мог вымолвить ни одного слова.
- Выжила? – Наконец воскликнул я.
- Да. Она пыталась тебя найти целых два года. Но потом, чтобы заглушить боль, вышла замуж за прекрасного, любящего ее человека.
- Но как она могла забыть меня?
- А что сделал для нее ты? Как смог бросить ее и бежать, так ничего не узнав о своей любимой? Разве ты не предал ее? А потом, выйти замуж – не значит предать. Она все так же сильно тебя любит, но ей тоже необходимо быть любимой! Все это время она искала похожего на тебя человека, но никак не могла найти. А одиночество – это трудная вещь. И вот, спустя почти три года после трагедии и твоего побега, она нашла того, кому стала дорога. Но тебя она так и не смогла забыть….
- Могу я ее увидеть?
- Я помогу тебе в этом, закрой глаза.
Я закрыл, и перед моим взором вдруг появилась ОНА! Моя любовь стояла около того камня, перед которым неистово молился я …. Она плакала.
- Она плачет о тебе. – Услышал я голос существа.
Видение растворилось, словно его и не было. Только чувство великой любви, да горечь раскаяния за свою трусость переполняли меня.
- У них скоро будет ребенок…
- Ты хочешь …. - Мои слова оборвались от переполнившего и захлестнувшего меня какой-то теплой волной чувства.
- Да. Мне кажется, что ты понимаешь, о чем я говорю. Но ты можешь это не делать!
Я посмотрел ему в глаза, и он, поняв, что я не переменю своего решения, ободряюще кивнул.
- Будьте счастливы!

Я и Она стали на девять месяцев одним существом. Она больше не плакала, а только смеялась. Мне было хорошо. А когда я родился, открыл глаза и увидел ее, то подумал: «Как же она хороша! Я счастлив!»
И тут я все забыл ….
Теперь я смотрел на это божественное и теплое существо, частью которого я только недавно был, испуганными глазами и громко кричал. А оно смеялось от счастья и называло меня по имени. И это имя почему-то было мне таким знакомым! А еще я знал, что это родное существо будет всегда со мной, и в радости и в печали. Я чувствовал, что оно всегда пожертвует своей жизнью ради меня, оно - моя защита и утешенье.
И существо – это та, которую в недалеком будущем я назову МАМОЙ ….

 Отправлено: 27.07.07 10:25. Заголовок: Re:

Разные

Каждый выбирает свой путь сам.
Я пройду свой с моим другом.


Мы дружили долго…
Пожалуй, даже слишком долго для того, чтобы узнать друг друга в совершенстве.
Я считал его лучшим из своих друзей. Конечно, я не знал точно, ни о чём он думает, ни о чем мечтает. Вернее, я знал только то, о чем он мне рассказывал.
Но я верил.
Я верил в нашу дружбу.
К сожалению, а может быть, как это не парадоксально, к счастью, мне никогда не предоставлялся шанс проверить, действительно ли это истинная дружба или просто слова.
Но однажды мне этот шанс всё же выпал.
Пришла война.
В мире воцарил ужас, и все погрузилось во мрак и утонуло в хаосе мировой вражды.
Меня призвали на фронт. Призвали защищать свою родину и все, что мне было так дорого от нагло вторгшихся захватчиков. Я защищал свою страну от тех, кто хотел присвоить себе чужую.
Но мне даже тогда, в эти страшные дни потерь, боли и страдания, иногда казалось, что глупо лишать жизни людей, которых, может быть, обязали воевать. Ведь возможно, что они этого совсем и не хотели. Возможно, многие.
Но я покорился действительности и стал жить по военным принципам.
И не смотря на все свои убеждения, которыми так сильно гордился, я всё же шёл в бой и убивал. Раз за разом. Снова и снова.
И этого нельзя было избежать. Это было не возможно. Я не хотел убивать, но мне и другим приходилось это делать.
По воле судьбы, а может просто случайности, мы с другом попали в одну роту.
И, конечно, мы всегда поддерживали друг друга в тяжелую минуту. И я верил в то, что если даже останусь один на один с тысячу врагами, то друг не покинет меня, не убежит, а останется со мной до конца. Я бы для него сделал так.
И я верил в него, верил слепо, без каких-либо доказательств.
Уже ближе к концу войны нашу роту кинули оборонять город, который правительство считало стратегически важным объектом для ведения дальнейших боевых действий.
И когда я ранним утром смотрел на горизонт, то я не видел солнца. Моему взору открылось ужасное, невиданное разорение, причиненное войной за четыре года. И ещё я увидел бескрайние облака пыли, которые поднимались от сапог солдат врага.
Враг приближался всё ближе и ближе к нашей линии обороны.
И когда я вдруг увидел их, вышедших из грязи и пыли под свет восходящего солнца, мне стало страшно: наши силы были неравными. Моё сердце начало биться с удвоенной частотой.
Страх и гнев овладели мной.
Страх сковал все мои мышцы, парализовал дыхание, и кровь, видимо, уже не поступала больше к мозгу.
Когда же солнце взошло достаточно высоко, земля содрогнулась от взрывов разрывающихся снарядов и предсмертных людских воплей.
Я вёл бой наравне со всеми, забыв обо всем, кроме одного желания - жить. И сейчас я сражался лишь за свою жизнь, и во мне не вспыхивало более мыслей про то, чтобы не убить, а лишь ранить.
Мы, я и мой друг, стояли спиной друг к другу, и каждый по-своему отстреливался.
Спустя несколько часов шум боя приутих: мы проиграли.
Дома теперь стояли более одиноко, чем до начала боя, на месте целых кварталов, теперь были только руины. Камень и обугленные сваи.
Мы остались вдвоём.
Враги подходили всё ближе и ближе.
Я высунулся изо рва и нажал на спусковой крючок. Я кричал от страха, от безысходности и ещё от неопределённости, от незнания, что теперь делать.
Просвистела пуля, и вдруг я ощутил лёгкое покалывание в районе плеча.
Рука онемела, из разжавшихся пальцев выпало оружие. Я упал на землю: на самое дно окопа.
- Ты жив? – Услышал я голос своего друга.
Я облокотился на другую руку, и, превозмогая боль, сел.
Он сидел на корточках рядом со мной и смотрел на рану. Его зрачки расширились до таких размеров, что казалось, они скоро начнут забегать за рамки.
Я перевёл свой взгляд на рану: из неё струёй сочилась алая кровь.
Вдруг мой друг неожиданно вскочил и побежал вдоль окопа к лесу.
Он оставил меня одного, раненого, на растерзание врагам.
Я кричал ему: «Стой, подожди! Принеси мне аптечку. Пожалуйста, не покидай меня!!!»
Но он не остановился.
Наоборот, он бежал всё быстрее и быстрее, и никак не реагировал на мои мольбы о помощи.
Когда его фигура окончательно скрылась за поворотом окопа, я в полной мере смог ощутить боль, идущую не только из раны, но теперь и из души.
Когда со мной был друг, или хотя бы тот, кого я считал другом, боль не была такой сильной.
Но теперь, когда он предал меня, я смог ощутить её в двойне.
Я не мог достать себе аптечку: до неё надо пройти сантиметры, метры… Это невыполнимая задача для раненого, голодного и уставшего от войны человека.
Только теперь я понял, что мне скор придёт конец, и ещё я понял, что то, что на протяжении почти двадцати лет я называл дружбой – было лишь иллюзией.
Я согнулся и заплакал.
Да, я не плакал с восьми лет.
Меня всегда учили, что мужчина не должен плакать.
Но какая мне сейчас разница?
Кто это увидит?
Даже я всё это скоро забуду. И мне всё равно: ведь плачу я совсем не от боли.
Сейчас придёт смерть. Пусть приходит. Я и не хочу жить, теперь не хочу…
Кровь всё сильнее хлещет из раны: скоро она вытечет вся, и тогда моему сердцу нечего будет подкачивать к мозгу. И я умру… Смешно, какие мысли приходят в голову в последние моменты жизни…
Я слышу шаги: это идёт за мной стерва-старуха в чёрном одеянии. Я слышу скрежет: это её коса скребётся о землю и камни, волочась за ней.
Она близко.
В сознании потемнело: я уже не вернусь: во всяком случае, сейчас.
И вот тогда, когда я уже был готов забыть всё, забыть то, что мне было дорого, когда я полностью разочаровался в жизни и был готов умереть, я вдруг услышал голос.
Я не знал, что он хочет мне сказать. Я даже плохо слышал чей это был голос. Он звучал сквозь вязкую тьму, отдавался размытым эхом…
Но я знал, что он зовёт меня обратно.
Я бы мог вернуться, но зачем теперь всё это нужно?
Что у меня осталось в том мире?
Я вспомнил тепло солнечного света, я вспомнил сильный и прохладный порыв ветра в раннее весеннее утро, я вспомнил всё, ради чего жил. Так может стоит вернуться? Может стоит дать себе ещё один шанс?
Да, пожалуй стоит.
Моё сознание завертел водоворот: тьма начала отступать от меня. Это было как во сне, как перед пробуждением от глубокого сна в раннее утро.
Но мне это понравилось. Очень сильно понравилось. Понравилось вплоть до счастья.
Я открыл глаза.
Передо мной сидел солдат страны захватчиков и перевязывал мою рану. А за его спиной со страшным скрежетом проезжали танки и быстро удалялись от нашего рва.
Когда он заметил, что я очнулся, он улыбнулся мне и что-то сказал на непонятном языке.
В ответ я лишь покачал головой.
Он ещё шире улыбнулся и показал пальцем на землю.
Я опустил взгляд.
На земле лежала моя солдатская аптечка, рюкзак с провизией и тёплое одеяло.
Я удивлённо и одновременно недоверчиво покосился на него.
Он подмигнул мне и еле заметно кивнул.
- Это… это мне?
Он начал судорожно качать головой в знак согласия.
- Но, но почему?
- Друг. – Сказал он мне с ярко выделенным акцентом.
На этот раз и я улыбнулся.
- Друг.
Он протянул мне свою руку. Я поднял свою и пожал ему руку.
Он посмотрел мне прямо в глаза.
- Но, мы ведь слишком разные… - Я глубоко вздохнул.
- Нет. Мы похожи.
Сказав это, он встал на ноги и дал мне какую-то бумажку. Затем развернулся и поспешил вслед за своими танками.
Я долго смотрел ему вслед. И только когда пыль от танков полностью опустилась на землю, только теперь я понял, почему он это сделал…

Меня нашли спустя три дня. За это время я немного окреп: солдат оставил мне много еды.
И даже когда меня везли в госпиталь, я не мог забыть того, что он, совсем неизвестный мне человек, да к тому же ещё и враг, сделал для меня.
Меня положили в госпиталь, и там я пролежал два месяца, столько, сколько было нужно, чтобы рана полностью затянулась и зажила. За это время война закончилась.
И когда меня выписали, я, наконец, мог не бояться более за свою жизнь.
В этот последний весенний месяц солнце нежно ласкало мои руки, лицо… Прохладный порыв ветра в это упоительное утро, казался блаженным, весело играющим с локонами моих рано поседевших волос, и приятно обжигающим ещё молодое лицо. Это был северный ветер. Ветер перемен.
Я ещё раз достал из кармана записку, которую мне вручил солдат, и которую я хранил как зеницу ока все эти три месяца, и развернул.
На ней было нарисовано солнце и два человека по обе стороны от него. И ниже была надпись, которую в последствии я перевёл как: «Каждый выбирает свой путь сам. Я пройду свой с моим другом».
Я прошёл по руинам моего города и вышел на каменный мост, повисшим над рекой.
Теперь я знал, что где-то у меня есть друг. И пусть я не знаю его имени, пусть я не знаю его привычек и интересов. Зато я знаю, что он есть. Этого вполне достаточно.
И даже если мы никогда больше не встретимся, я буду знать, что он у меня есть!
Я сложил бумажку пополам и бросил её по ветру. Ветер подхватил её и понёс всё дальше и дальше, к самому горизонту.
Интересно, а что же всё-таки нас ждёт за порогом смерти?
Если бы он не помог мне, то я бы наверняка знал ответ. Но я думаю, что стоит ещё пожить.
Ведь мне, как и всем другим, рано или поздно выпадет этот шанс.
И спас меня мой друг… И зачем теперь задаваться вопросом: о чём он думает, какого он обо мне мнения. Зачем, когда ответ мне известен. Мы похожи.
Я стоял облокотившись на перила навесного моста, и даже не знал, что кто-то из солдат моей страны нашёл моего спасителя, лежащим на поле боя, но не убил, а дал ему одеяло, аптечку и провизию…

 Отправлено: 27.07.07 10:26. Заголовок: Re:

Рагнарок
«…Когда придёт конец света,
Останется пара.
Реки наполнятся живительной водой,
А люди, наконец, получат ответ:
Что есть любовь?
Дар божий или проклятье…»
(Ода о Рагнароке)

Мой меч крушил врагов.
Я бился в самом эпицентре схватки бок о бок с другими защитниками Вальхаллы.
После того, как волк Фенрир поглотил луну и солнце, после того, как злой бог Локи вырвался из заточения своей подземной темницы, после того, как богиня Хель подняла сотни мёртвых, после того, как великаны возненавидели богов, этой битвы уже нельзя было избежать.
Рагнарок.
Я вырос на мысли о том, что он обязательно произойдёт. Когда – не знал никто. Это знал только я. Я был уверен, что Рагнарок выпадет именно на мой век. Так и произошло.
Возможно, раньше я был бы рад этому. Я не представлял большего счастья, чем сражаться, и, если придётся, погибнуть ради светлого бога Одина.
Сейчас же всё изменилось.
Мне было страшно.
И не было не единого лучика света, питаемого добром и любовью.
Лишь тьма и разорение. И только перезвон мечей да крики о помощи проносились над полем брани.
Никаких боевых кличей, никаких звуков рога, поднимающих боевой дух армии. Ничего. Мы были подавлены.
А между тем, холодные и равнодушные ко всему звезды пели нам свои похоронные песни.
Рядом со мной упал замертво широкоплечий воин. Я не замешкался, и, сделав быстрый рывок вперёд, обезглавил двух зомби, бездушный существ, чей разум поглотила тьма. Их тела упали на землю, прямо мне под ноги, и тут же истлели, превратившись в пыль.
Но на их место встали другие.
В глазах зомби не было ни страха, ни ненависти. В них вообще ничего не было, кроме пустоты да белых зрачков, навсегда застывших на одном месте. В этих глазах не было жизни.
- Идите сюда, проклятые мертвецы!
Я взревел и кинулся на них. Зомби в ответ выставили свои мечи вперёд, и попытались уклониться от моего клинка. Мой меч прошёл в каком-то сантиметре от головы одного из них, но под тяжестью меча меня развернуло в сторону, и я почувствовал, что не успею отразить направленный на меня удар. Я выронил меч из рук и отскочил назад. Мечи зомби исполосовали то место, где я только что стоял. Я подхватил меч убитого воина.
Где-то вдали протрубил рог: великаны подошли к вратам Вальхаллы. Спустя ещё минуту, земля под ногами содрогнулась - это боги приняли бой.
Бой продолжался уже более суток, всё моё тело ныло от усталости. Казалось, что сейчас я упаду на землю, а потом больше никогда не смогу встать. И каждый вздох, каждый взмах меча мог оказаться для меня последним. Но этого не происходило, и я снова и снова поднимал в воздух свой тяжёлый палаш и рубил, рубил, рубил….
Мы побеждали. Спустя ещё несколько минут, все зомби лежали на поле брани, а их тела уже начинал развеивать ветер, унося черный прах высоко-высоко вверх.
Люди, добивая своего последнего противника, падали на колени от усталости. Другие – просто лежали. Но я остался стоять.
- Воины севера! – Крикнул я хриплым голосом, одновременно сглатывая слюну. – Вставайте! Мы должны помочь богам! Идём в бой!
Мне никто не ответил.
Качаясь, я подошёл к одному из воинов, сидящему на коленях и глубоко дышащему.
- Вставай! Не время для отдыха!
- Нет Рагнар. Ты иди. ТЫ должен. Не я…
Грудная клетка воина застыла в одном положении: он умер на вздохе. Его большие серые глаза смотрели отныне на меня пустым, безразличным взглядом. Я провёл рукой по лицу воина и закрыл их.
- Спи спокойно, светлый воин.
Ему больше не больно.
Может быть, мне тоже лучше просто лечь, забыть обо всем и принять смерть?
Нет.
Мне вспомнилась веселая речка, бегущая под окном моего дома; вспомнилось весеннее, теплое солнце; вспомнился любимый яблоневый сад, утопающий в розовом тумане дурманящих голову неповторимым ароматом цветов…
Я знал, за что сражаюсь.
Я взревел от ярости. И, забыв об усталости, бросился бежать к радужному мосту, где шла битва богов и великанов.
Я бежал, спотыкаясь о трупы, время от времени падая на землю, но вставая вновь. Была цель.
Когда я вбежал на мост, битва была в самом разгаре. Боги не подпускали великанов к вратам Вальхаллы, но тёмным армиям не было конца.
Я встал и смотрел на эту картину как завороженный. Только теперь я осознал, как сильно устал. Больше не было никакой силы, чтобы пошевелить ногой или рукой. Тело будто сковал паралич. В глазах потемнело, и я упал на мост, сильно ударившись головой.

Очнулся я в полной темноте. Больше не было слышно ни перезвона оружия, ни предсмертных кличей. Стояла гробовая тишина.
Я пошевелился, и, превозмогая боль – сел.
- Ты проснулся? – раздался из темноты ласковый женский голос.
- Если я жив, то, наверное, да. Бой закончен?
- Да.
- Кто победил?
Я не мог её видеть, но каким-то образом точно знал, что она очень хороша собой. Та, которую я искал в своих снах, а нашёл наяву.
- Кто может победить, когда пришёл конец света? – Её голос показался мне печальным.
- Но ведь кто-то должен был остаться в живых…
- Да, кто-то должен. Пришлось нам.
Я задумался.
- Каждый ребёнок знает, что после Рагнарока в живых должны остаться двое людей и двое богов, которым выпадет шанс сотворить мир заново после прошедшего хаоса и разорения. Этот шанс выпал нам с тобой?
- Так было надо.
- А кто те двое богов, что, как и мы, выжили после войны?
- Вряд ли боги выжили. Когда ты упал на землю, Один позаботился о том, чтобы тебя не убили, но тем самым он обрёк Вальхаллу на гибель.
- Но почему именно я? Почему именно ты?
- Так нам было предначертано судьбой. Даже наши имена говорят об этом.
- Наши имена? Они шепчут нам о судьбе?
- Скорее даже кричат. Меня зовут Рагна. Тебя – Рагнар. Боги избрали нас с тобой для этой цели задолго до нашего рождения. Рагнарок. Рок Рагны и Рагнара. Это наша судьба.
- Что же теперь с нами будет?
- Теперь всё зависит только от нас.
Она взяла мою ладонь в свою и поднесла её к своему сердцу.
Я почувствовал тепло, то тепло, которого мне так давно не хватало. И ещё я почувствовал стук горячего, живого и светлого сердца. Я улыбнулся.
- Я хочу сотворить хороший мир. – Мы обнялись. – Мир без войн и страдания.
- Давай создадим его именно таким.
- Получится ли у нас?
- А мы попробуем…
Наши уста слились в нежном поцелуе.
Мы стояли, обнявшись, и нам было хорошо. Так хорошо, что не сразу заметили, как начало светать, и горизонт окрасился в золотисто-розовый цвет от восходящего молодого солнца.